Не посрамившие земли Русской (страница 11)
В этот день псковичи потеряли 863 человека убитыми и 1626 ранеными. Неприятеля же легло на месте сражения около пяти тысяч человек, в бою погибли более 80 знатных сановников и любимый полководец Батория венгр Кабур Бекеш. Число раненых в королевском войске превысило 10 тысяч человек. «Пехотных десятников, а особенно венгерцев и немцев погибло довольно. У нас и фельдшеров столько нет, чтобы ходить за ранеными», - растерянно писал Пиотровский.22 Характерная черта ранений, о которых пишет ученый ксендз: знатному шляхтичу «Собецкому порядком досталось во время приступа: избили его дубьем и каменьями, как собаку».
Тем временем псковские воеводы срочно снарядили гонца в Москву к Ивану Грозному с донесением о удачно выдержанном штурме и числе потерь, а также просили царя направить в город подкрепление. Гонец сумел прорваться через плотное кольцо блокады, а некоторое время спустя, показав чудеса изворотливости и смекалки, в Псков пробился небольшой отряд из трехсот стрельцов под командованием стрелецкого головы Федора Мясоедова. Мясоедов привез с собой и запасы пороха. Но главное значение прорыва Мясоедова заключалось в другом - сам факт прибывшего подкрепления напомнил псковичам, что Москва помнит о них, что они не брошены на произвол судьбы, один на один с опасным противником. Хотя, по правде говоря, так оно и было. Псковичи в одиночку противостояли Стефану Баторию.
Позднее папский легат Антонио Поссевино, побывавший в королевском лагере под Псковом, даст такую характеристику псковичам: «Русские при защите городов не думают о жизни, хладнокровно становятся на места убитых или взорванных действием подкопа и заграждают пролом грудью, день и ночь сражаясь; едят один хлеб, умирают с голоду, но не сдаются... самые жены мужествуют с ними или гася огонь, или с высоты стен спуская бревны и камни в неприятеля».
После штурма
Предпринять еще один штурм Баторий не решился, осознав, видимо, полную бесперспективность лобового удара. К тому же в польском лагере недоставало пороха и ядер. Первое, что сделал Баторий, оправившись после неудачи, вновь направил псковичам предложение о сдаче города. Так как доступ в Псков полякам был закрыт (псковичи не хотели поддерживать с неприятелем никаких отношений), то грамоту с предложением о капитуляции привязали к стреле и выстрелили ею за крепостную стену. Псковичи ответили тем же способом. В ответной грамоте было сказано: «Все мы готовы умереть за свою веру и за своего государя, но не сдадим града Пскова, не покоримся льстивым твоим словам. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то Бог покажет». У Батория оставался один наиболее приемлемый выход: плотно обложить город по периметру и захватить его, что называется, измором. Так началась беспримерная шестимесячная осада Пскова - знаменитое «Псковское сидение».Псков действительно был наглухо обложен поляками со всех сторон. Даже реку Великую баториевцы перегородили бревнами, связанными между собой цепями, чтобы не допустить прохода в город по реке со стороны островов Псковского озера. Вдоль берегов реки несли патрульную службу два польских судна. В одном насчитывалось сто, в другом сто пятьдесят человек, вооруженных пищалями. Отдельный большой отряд сел «в засаду» у Снетогорского монастыря с целью перехвата ладей, шедших на помощь Пскову с Талабских островов.
Одновременно под руководством все тех же итальянских фортификаторов началась прокладка минных галерей к стенам крепости. Но классический прием, когда тайные подземные траншеи подводились под стены крепости, а затем взрывались и начинался штурм, под Псковом, вопреки надеждам Батория, не сработал. Псковичи и сами были искусны в ведении минных и контрминных войн. О том, что поляки подкапываются под крепость, чтобы заложить мощные заряды пороха и подорвать стены и башни, воевода Иван Шуйский определенно имел информацию. Сложность заключалась в том, чтобы в точности определить направления минных галерей и сработать на опережение - подорвать их еще на подступах к городу.
Иван Петрович приказал для подстраховки прорыть от подземных галере й у южных стен Окольного города несколько ходов - «слухов», чтобы «слышать» подземные работы противника и перехватить их. Псковичи стали двигаться наудачу, но вскоре в ход событий вновь вмешалось провидение.
20 сентября псковичи служили молебен у Покровской башни. Узнав об этом, поляки начали обстрел этой территории. Одно из каменных ядер угодило прямо в икону Дмитрия Солунского, пробив золоченый доспех, в котором был изображен этот великомученик.
И именно в этот день из польского лагеря перебежал в Псков некий стрелец Игнаш, хорошо знавший положение дел в польском лагере. Псковичи однозначно посчитали появление перебежчика в городе наказанием поляков за свершенное надругательство над иконой святого Дмитрия Солунского. Сам русский, переметнувшийся в свое время на службу к Баторию, Игнаш оказался прямо-таки бесценным подарком для псковских воевод. Он в точности знал сколько и в каких направлениях поляки прокладывают минные галереи. И уже 23 сентября минной войне был положен конец.
«Наши русские слуховые ходы сошлись с литовскими подкопами между Покровских и Свиных ворот, - пишет автор «Повести о прихожении», - и злодейский их умысел с помощью Христовой расстроился. Так же и другой подкоп, под Покровскую башню перехватили, а остальные литовские подкопы за городом сами обрушились. И так, Божьей милостью, и этот литовский план окончательно расстроился».
:: Страницы: - 1 - | - 2 - | - 3 - | - 4 - | - 5 - | - 6 - | - 7 - | - 8 - | - 9 - | - 10 - | - 11 - | - 12 - | - 13 - | - 14 - | - 15 - | - 16 -
