Нашествие шведского короля Иоанна и польского Стефана Батория на Псковскую землю. (страница 5)

Последняя молитва действительно была вскоре услышана. Ибо в тот же день 20 Сентября перебежал в город из Литовского войска один бывший Полоцкий Русский стрелец, именем Игнатий, который указал Воеводам все места подкопов. Немедленно начали по указанию копать поперечный под стеною ров и 23 Сентября встретили один подкоп пониже ворот Покровских и Свинусских; другой уже под Покровскою башнею, а многие еще за городом, и все оные взорваны порохом, а иные найдены завалившимися сами собою. Гейденштейн говорит, что каменистый грунт земли мешал продолжать оные, а Венгерцы прокопали только свой до стены по поверхности земли и прикрыли было оный землею на плетневых решетках. Тогда Король, увидев, что и последнее советом его придуманное средство безуспешно, снова обратился к первому и усугубил свои приступы. Каждый день от него посылаемые отряды порывались открыть опять пролом и взойти на стены, однако ж всегда с уроном были отражаемы. Для облегчения себе предприятия сего Король велел с устроенной на Завеличье батареи почти целый день 24 Октября бросать в город бомбы, а с Мирожской колокольни раскаленные ядра, дабы произвести ими пожар и от стен отвлечь войска и граждан по улицам. Однако ж и сие было безуспешно. Потом он выдумал странное средство разрушать стены Псковские, и именно 28 Октября подослал под стену от Покровской башни до водяных Покровских же ворот гайдуков Литовских, которые, закрывшись большими щитами, начали ту стену подсекать кирками и ломами. Но против их Псковичи также изобрели необыкновенное оружие, кнут с острыми крюками, навязанный на шест, которым, с размаху зацепляя подкопателей за платье, а иногда и за тело, вздергивали их к себе на стену, а стрельцы между тем расстреливали их висячих; других отгоняли взливанием на них кипящей смолы, бросанием осмоленной и зажженной пакли и кувшинов, наполненных порохом, также стрелянием сквозь стену в проверченные окна, кололи взлезавших, а иных залавливали низвергаемыми большими каменьями и наконец всех отогнали. С сих пор от неудачи началось оказываться неудовольствие в войсках Баториевых, требовавших уже отступления. Король с трудом уговорил их сделать еще два или три решительных приступа, после коих в случае неуспеха обещался вывести их из окопов и из-под стен. Он приказал из Завеличья, с батареи беспрестанно бить в набережный угол, дабы, пробивоный, дать направление ядрам вдоль стены Покровской и тем воспрепятствовать осажденным всход на стены, а себе с поля делать свободные приступы. Пять дней продолжаема была батарейная стрельба, и когда сделала уже довольной пролом в набережной стене, то Ноября 2 приведены были под оную на приступ гайдуки по замерзшей уже реке. Осажденные встретили их мужественно и своими пушками с пролома побивали целые ряды их. Тщетно ездившие на конях предводители то ободрениями, то угрозами и даже сабельными ударами принуждали их всходить на пролом и в каждое приближение сами с осаждающими устилали только реку трупами своими. Наконец без успеха и в сей день отступили. Осажденные между тем, опасаясь продолжения осады, писали и к Царю и к соседним городам просьбы о подаянии себе помощи. Некоторые из сих писем были неприятелями перехвачены и только ободрили их к усилиям. Но некоторые дошли до своих мест.

Из Гдова поднялся один отряд по Чудскому и Псковскому озеру еще до заморозов. Но Королевский Гетман Замойский, узнав о сем, перегородил реку лодками и плотами на цепях. На лодки посадил Немецкие войска, а по берегам для стражи расставил еще пехоту под Начальством Вровецкого. В то же время пришли еще к Королю свежие отряды войск, Варшавский Кастеллан Резайский со стапятидесятью ратников, Стефан Билавский с семью стами конных, Николай Корф и Вилгелм Платер с несколькими конными из Лифляндцев. Всем им назначен стан около Снетогорского Монастыря и приказано им лагерь свой окопать рвами для безопасности от набегов. Плывшие в помощь Пскову из Гдова достигли к устью ночью; но, встретив преграду и нечаянное нападение от неприятелей, выскочили на берег, а перед рассветом все переловлены и приведены в лагерь. По сказанию Гейденштейна, в числе их было до 200 Боярских детей. Немного времени спустя выплыл было и из Дерпта ко Пскову Русский отряд, но по приближении, заметив неприятельскую засаду, воротился назад. После того Стрелецкий голова Никита Хвостов с семью тысячами стрельцов прислан был от Царя. Но Замойский, узнав о сем, весь корпус около Снетогорского Монастыря стоявших войск расставил отводными стражами до города и до Псковы-реки. К ним присовокупились еще и Литовцы. Хвостов, узнав о сем, простоял несколько времени на одном острову Псковского озера, потом, высадясь на берег, потянулся ночью влево ко Пскову лесами. Но стрельцы его начали от страха разбегаться, и, по сказанию Гейденштейна, якобы оставалось у него не более 300 человек. В сию ночь неприятельские отводные на стражи от осеннего холода засветили у себя огни, и сие то помогло ведшему передовой отряд стрельцов Данилу Исленъеву обойти их врасплох и войти в город; а Хвостов, шедший с задним отрядом, опоздавший к рассвету, вышедши из лесов, скрылся было в кустарниках, но конные Волынского Палатина Андрея Вишневецкого поймали его и привели к Королю. Прочие ушедшие от него частию побиты, а частию переловлены. Спустя несколько дней прислан еще от Царя стрелецкий Голова Федор Мясоедов с корпусом стрельцов. Он обошел Литовских отводных стражей, но задний его отряд замечен неприятелями, которые напали на него, около 150 человек побили и до 60 полонили, прочие, однако ж, вошли в город. Псковской описатель сей осады полагает приход сего корпуса причиною, что Король 6 Ноября ночью вывел из окопов свои войска и даже с батарей своих снял пушки. Но одна причина сия была недостаточна. Статейные Списки говорят, что и без того Польские и Венгерские Вельможи, скучив безуспешною осадою, усильно уже советовали Королю и Великому Гетману Замойскому вступить в переговоры о мире и уменьшить свои требования при оных; а наемные войска вовсе служить отказывались и просили отпуска, иные ж и без отпуска уходили домой. Польские Историки еще присовокупляют, что войска вообще роптали и на чрезвычайную строгость Великого Гетмана Замойского, и на Королевское будто бы намерение разделить всю Лифляндию во владение племянникам своим Венгерцам; а Литовцы подали даже письменную просьбу Королю об окончании войны и назначили даже срок оному. В то же время по войску появлялись уже пасквильные стихи на Замойского. Все сие известно было и осажденным от многих к ним перебежчиков, из коих один некто Савва принес им и список с Литовской просьбы, поданной Королю. Важнейшее ж затруднение неприятелей состояло в том, что у них недоставало пороху, которого и просил Король у Курляндцев и Рижан взаймы, а также и несколько стрелков.

Посему Рижане прислали ему оного 80 бочек с 200 стрелками. Однако ж сие пособие он употребил уже не столько на Псков, как на разорение Псковской и Новгородской Области. Сего именно просили у него и войска, оставшиеся еще при нем. Ибо в наступившую глубокую, сперва грязную, а потом холодную и морозную осень почувствовали они крайнее неудобство держаться всем при Пскове, по недостатку квартир и пропитания людям и лошадям. Рожь в их стану продавалась уже по 2 рубли четверть, грошевой хлеб печеный по 12 копеек, корова по 5 рублей и так далее. Сена и соломы трудно было и достать, и то не меньше как за 200 верст, отчего начали падать и лошади. Сверх того, Король крайне оскудел и в деньгах. Наемные войска считали уже свои на нем недоимки и, как выше сказано, уходили от Пскова из самого стана его; а шедшие к нему и еще на помощь 3000 Немецкого войска, услышав о сем, с дороги воротились, и от случившейся тогда жестокой зимы в лагере его открылись повальные горячки. В сих обстоятельствах разослал он как для предохранения от повальных болезней, так и для прокорму и собирания запасов по сторонам многие отряды своего войска, которые везде производили разорение, добегали и до Гдова, а Кобылинск заняли. С другой стороны, от Могилева и Шклова оставленный там Королем Христофор Радзивилл с Филоном Кмитою и Гарабурдою, присоединив к себе Литовских Татар, двинулись на южные города. Кмита с двумя почти тысячами конницы и с Татарами, под начальством Гарабурды бывшими, вышед из Великих Лук, простерся за Торопец к Старице, где пребывал тогда Царь. К ним подошел и Радзивилл и с ними начал там разорять селения, но высланными противу их от Царя войсками удержаны они и поворотили к Торопцу, которого, однако ж, не взяли. Оттуда Радзивилл потянулся к Холму и к Старой Руссе, где имел также несколько сшибок с Новгородскими войсками, и, наделав много опустошений, возвратился к Королю. Но наши Летописи говорят, что Литовцы простерлись даже до Новгорода и засели в Юрьеве Монастыре, тогда как с 40 тысячами войска Князь Юрий Голицын сидел там в городе без действия и от страха сам хотел выжечь торговую сторону. Ржева Володимирова в то же время занята была Оршанским Старостою Филоном Кмитою.

:: Страницы: - 1 - | - 2 - | - 3 - | - 4 - | - 5 - | - 6 - | - 7 - | - 8 - | - Назад на страницу «Очерки средневековой истории Пскова» -