Нашествие шведского короля Иоанна и польского Стефана Батория на Псковскую землю. (страница 2)

Неприятны были сии вести Королю, готовившемуся тогда возвратиться на Сейм. Но поелику Замойский обнадеживал его успехом, то он, послав ему еще несколько войска на помощь, в Октябре уехал в Варшаву. При втором уже сильнейшем приступе Заволочье сдалось неприятелям на договоре. После сего Замойский поехал вслед за Королем на Сейм, где они, получив новые пособия податьми на два года вперед и набрав свежего войска, на весну возвратились в Великие Луки, где были зимние квартиры Польских и Литовских войск их, а Венгерский корпус с артиллериею зимовал уже около Опочки, и по приказанию Замойского Воевода Вольский добегал разъездами до Порхова, Холма и Воронича и до Старой Руссы. Весною занят был Красный город и Опочка, а после сего Король от Заволочья двинулся в поход тремя отделениями к Острову, занял по пути лежащие городки Велье и Воронич, подступил под Остров, разбил пушками башни и стены и взял без всякого труда. Ибо там нашел он только 30 засадных стрельцов и небольшое число служилых Боярских детей. Тогда очевидна уже была опасность, предстоявшая Пскову. Но Король не спешил походом, неизвестно из осторожности ли, или от каких-нибудь препятствий, либо от ожидания сбора своих разнонародных войск. Даже непонятно, почему на три года расположил он войну сию, когда мог начать и кончить ее в одно лето. Польские Историки приписывают сие затруднению в сборе податей на иждивение войны и медлительным переправам чрез реки и лесистые места. Не меньше удивительно и то, что Царь Иван Васильевич, столь решительный в своих войнах, имея все способы собрать многочисленное войско и много времени на приготовление себя к обороне, не воспользовался медленностию своего неприятеля. Он мог надеяться и на содействие себе Ганзейских городов, по связям торговли доброжелательствовавших России, так что Любчане тогда тайно препятствовали даже Баториеву найму войск в Германии, а Датчане пересылали в Россию и военные снаряды, как пишет Далин. Несмотря на то, Царь совершенно оставил Псков на произвол судьбы, а только успел свезенною из разных окружных городов артиллериею достаточно снабдить его, и сам, не оставшись там и даже выехав из Москвы, жил в городе Старице без действия во все продолжение Баториева нашествия, а только написал к Королю в Великие Луки укорительную за нашествие его Грамоту, на которую сей от 1 Августа того же года отвечал ему еще укоризненнее и послал ему целую книгу, тогда изданную в Германии, о его тиранстве. Псковская Летопись и Князь Курбский нерешительность Царя приписывают какой-то непонятной робости и боязни, в то время объявшей его, а Гейденштейн недоверию к своим войскам и потерянию рассудка. Сами неприятели, говорит он, дивились, что он ничем не препятствовал Королю в походе, а вместо того искал помощи и посредничества к примирению у Римского Императора Рудолфа и у Римского Папы, обещавая им за то помощь и содейство противу Турок. Когда же Король двинулся уже из Опочки ко Пскову, то он Псковичам прислал только подтверждение, чтобы они стояли крепко и единодушно до последней капли крови; а из Новгорода Архиепископ Александр писал к ним только увещания, чтобы они начали молебствия и в Соборе и по приходским Церквам и по домам, а по городу совершали бы ежедневные Крестные ходы с иконами; прочее все предоставлено городовым Начальникам и самим гражданам в распоряжение.

Во Пскове тогда находился Наместником Князь Василий Федорович Скопин-Шуйский с товарищем, Князем Иваном Петровичем Шуйским. Сему последнему, яко в делах военных опытнейшему, Царь поручил и главное распоряжение укреплений. При них там еще находились Воеводы Никита Иванович Очин-Плещеев, Князь Андрей Иванович Хворостинин, Князь Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский и Князь Василий Михайлович Лобанов-Ростовский. Войска с ними было только 15 тысяч, по сказанию наших Летописей, а Польские писатели полагали оного до 50 тысяч пеших, считая вместе с Пригорожанами, способными к вооружению, и самых жителей Псковских до 50 же тысяч, а более семи тысяч конницы. Сие и могло статься, потому что Воеводы, как скоро узнали о выступлении Короля еще из Опоч-ки, то послали во все Псковские волости, села и засады созывать жителей во Псков с их имуществом, что с собою взять можно; а прочее все и с домами приказали предать огню. В то же время пришел ко Пскову еще отряд Казаков под начальством Атамана Николая Черкасского. Собрав таким образом довольное количество народа, Градоначальники сделали распоряжение и войскам и народу, кому какую часть городовой стены оборонять от неприятелей и какие где поставить орудия. Некоторые слабые части стен они укрепили приколами, деревянными надолбами в два ряда, насыпав промежуток землею и на насыпях по местах нарубили деревянные же башни, дабы с них стрелять чрез стены из больших пушек. Над пехотою начальствовал Косецкий, а над Казаками Николай Черкасский; навстречу же Королю Псковичи выслали только два сторожевые полка под начальством Воевод Ивана Михайловича Бутурлина и Василия Плещеева.

Между тем Король Стефан от Острова шел уже безостановочно и впереди пустил Венгерцев, разделив их на три отряда, из коих один пошел прямо ко Пскову, а два остались в скрытой засаде. Первый, встретив сторожевые Псковские полки, сделал легкую стычку и начал отступать назад, но, доведши их до своих засад, вдруг все напали, разбили Псковичей и взяли двух Воевод в плен и еще потом третьего, подошедшего к ним Никиту Кротова; а чрез пленных Король, узнав о состоянии города, жителей и засадного войска, вслед затем к 18 Августа 1581 года сам явился с Польскими и Литовскими войсками за рекою Черехою и там со стороны ручья укрепил стан свой тремя рядами обозных повозок, о чем вестовые стражи, от Пскова там поставленные, тотчас дали знать городу. Тогда общим советом Воевод положено было выжечь все Завеличье, а из Церквей и Мирожского Монастыря все вывезти в город. Войско Польского Короля состояло из различных народов, по сказанию Псковской Летописи из 17, по Сера-пионову описанию осады Пскова из 14, по Летописи Покровской Церкви из 12, по Печерской из 10, а по Лифдяндским и Польским только из Поляков, Литвы, разных Немцев, Голландцев, Прусаков, Курляндцев и Венгров. Число их также полагается различное: по Летописи Покровской и Печерской до 100, по Псковской до 70, по сказанию Немецкого путешественника Самуила Кихеля (бывшего во Пскове около 1589 г.), до 60, а по Историкам Польским якобы только 30 тысяч и пять тысяч Венгерской конницы и пехоты. Если первый счет войск сих увеличен, то может быть уменьшен и последний. Ибо невероятно, чтобы Король осмелился с малым корпусом войти в такое Государство, которое могло выставить против его многочисленное войско. Современный Польский Историк Гейденштейн, описавший подробно всю сию осаду, говорит, что и по окончании оной, когда по силе заключенного с Россиею мирного договора войска неприятельские отходили от Пскова, то сверх пехоты, конницы у них было до двадцати четырех тысяч, а кроме того, в завоеванных городах оставались еще засадные гарнизоны. Впрочем, тот же Историк говорит, что сам Король, при начале осады осмотревши Псков и узнав о состоянии оного, раскаивался, что давно не послушался советов идти под сей город, не замедляя в пути, и что надлежало бы привести под оный втрое больше пехоты, в которой замечал уже он у себя недостаток, так как и в порохе, нужном для сей осады.

:: Страницы: - 1 - | - 2 - | - 3 - | - 4 - | - 5 - | - 6 - | - 7 - | - 8 - | - Назад на страницу «Очерки средневековой истории Пскова» -