Русь и Ливония: союзники. Страница 2.
В том же году выяснилось, что возникший союз вполне эффективен. После ухода русских из Оденпе Бертольт Венденский (один из руководителей меченосцев), под предлогом поддержки союзных латгалов, совершил несколько вторжений на эстонские территории. В ответ значительные силы эстов из Саккалы вторглись в Ливонию и разгромили немцев в битве на реке Имере, принеся часть захваченных пленных в жертву своим богам. Гибель в этой битве представителей ливской и латгальской знати, выступавших союзниками ливонцев, вызвала немедленную реакцию всей христианской Прибалтики. Генрих Латвийский пишет: «Старейшины рижан послали известить по всей Ливонии и Лэттии и во все замки по Двине и Койве, чтобы все собирались и были готовы мстить эстонским племенам. Известие дошло и во Псков, бывший тогда в мире с нами, и оттуда явился очень большой отряд русских на помощь нашим. Пришли и старейшины области, Руссин и Каупо, а также Нинн и Дабрел с прочими. Они шли впереди рижан и пилигримов, а следом двигалось все войско, направляясь в Метсеполэ».
Войско союзников вторглось в Сонтагану - прибрежную часть южной Эстонии. Затем (в феврале-марте 1211 г.) немцы атаковали Саккалу - территорию, непосредственно граничившую с зоной псковского влияния. На Крещение (6 января) 1212 года восьмитысячное войско немцев и крещёных ливов и леттов вторглось в Уганди и разрушило многострадальный Юрьев. Почти одновременно с немецким вторжением новгородско-псковская рать под командованием Мстислава Метиславича вошла в Эстонию с севера. Мстислав, выполняя договорные условия, шёл на соединение с немцами. К месту встречи новгородский князь не успел и повернул на запад - «на Чудь на Ереву, сквозь землю Чудьскую к морю», где осадил крепость Варболе («Воробиин»), с которой был взят откуп в 700 марок серебра.
Эсты не оставались в долгу. Пока псковское войско находилось у Варболе, самый сильный из вождей саккальских эстов Лембит вторгся в псковские земли, «пока русские были в Эстонии, эсты пошли в Руссию, ворвались в город Псков и стали убивать народ, но когда русские подняли тревогу и крик, тотчас побежали с добычей и кое-какими пленными назад в Унгавнию; русские же по возвращении нашли свой город разорённым».
Возможно, следы этого нападения отразились в культурных отложениях Завеличья, где при раскопках была исследована богатая усадьба, прекратившая своё существование в первой половине XII века. Вероятно, неукреплённое и богатое Завеличье было разорено и запустело именно в этот период, как это подтверждают и археологические данные.
В ходе тяжёлой войны эсты искали союзников. В первую очередь, как это ни странно, они нашлись в Пскове. За двести лет противостояния псковичи и эсты во многом сроднились. Не говоря уже о пограничных территориях, где порой невозможно разграничить черты материальной культуры славянских, финских или балтеких поселений, - жизнь этих земель в целом была проникнута общими проблемами и интересами. Почти на верняка в псковском войске присутствовали выходцы из Юрьева и прилегающих к нему местностей, традиционно враждовавшие с Еревой (Гарией) и Сонтаганой, и ливонская экспансия на этих территориях могла восприниматься как «чужие войны». Теперь же объектом немецко-латгальской агрессии стала «своя чудь». Союз с немцами, объективно далеко не бесполезный для Пскова и делавший вполне возможным окончательное подчинение Угандимаа и малых эстских земель западного Причудья, в глазах псковичей оказался нелегитимен.
Сразу же после разрушения Юрьева - явного нарушения договора со стороны немцев, «русские во Пскове возмутились против своего короля Владимира, потому что он отдал свою дочь замуж за брата епископа рижского, и изгнали его из города со всей дружиной. Он бежал к королю полоцкому, но мало нашёл у него утешения и отправился со своими людьми в Ригу, где и был с почётом принят зятем своим и дружиной епископа». Уже в феврале 1212 года в совместном походе новгородцев и псковичей в Ереву упоминается другой псковский князь - Всеволод Борисович, двоюродный племянник троих Мстиславичей. Изгнание Владимира вызвало немедленную реакцию его братьев. В июле-августе 1213 года только что заключившие союз с Новгородом литовцы беспрепятственно прошли через территории, контролируемые Давыдом Торопецким и Мстиславом Новгородским, и напали на Псков. Без попустительства Мстиславичей столь глубокий рейд внутрь русских земель едва ли был возможен. Если же вспомнить, что ещё раньше Мстислав передал под власть Владимира Луки - главную крепость новгородцев на литовском направлении, - возможность участия Мстиславичей в организации литовского набега представляется ещё более вероятной.
Владимир Мстиславич, в немецком понимании «король Псковский», стал фогтом в одной из ливонских провинций, которой раньше управлял его зять Теодерих. Зимой 1214 года он участвовал в отражении крупного литовского вторжения в ливонские земли, в очередной раз подтвердив свою репутацию победителя литовцев. Но, видимо, нрав его был нелёгок - с немецкими родственниками он рассорился быстро, а Генрих Латвийский откровенно обвиняет его в «злоупотреблении служебным положением»: «Между тем Владимир, судья идумеев и лэттов, пожинал многое, чего не сеял, производя суд и решая дела, а так как решения его не по душе были епископу рацебургскому, а также и всем прочим, он наконец, исполняя желание многих, ушёл в Руссию».
В 1214 году Владимир Мстиславич со своей дружиной вернулся на Русь - теперь уже и убеждённым врагом ливонских немцев. В этом своём качестве он вполне устраивал псковичей и вскоре снова стал князем псковским. Как раз в это время Псков впервые за долгое время оказался втянутым в общерусскую междоусобицу.
В междоусобной войне оказались задействованными и Псков, и Новгород. В отсутствие Мстислава Мстиславича, принимающего участие в войнах своих ближайших родичей в южной Руси, в 1215 году новгородцы пригласили княжить его зятя - Ярослава Всеволодовича Переяславского. Благодаря жёсткой и бескомпромиссной внутренней политике, он спровоцировал конфликт в Новгороде и уехал в Торжок, в сущности, объявив «Новый Торг» новой столицей Новгородской земли, в Новгороде же оставив своего наместника.
Организованная в Торжке торговая блокада, вызвавшая голод в Новгороде, практически вынудила новгородцев к уступкам. Однако вернувшийся со своей дружиной и новгородским войском Мстислав Мстиславич (завоевавший для своего клана Киев), действовал решительно. Арестовав наместника и сторонников Ярослава в Новгороде, он начал войну против своего зятя. К походу присоединился Владимир Псковский - вероятно, с ним был и Всеволод Борисович. Войско братьев, незначительное по численности (500 воев), состояло из ветеранов многочисленных пограничных войн и сразу же нанесло ряд поражений сторонникам Ярослава. На поддержку родичам выступил ещё один их племянник - Владимир Смоленский, один из самых могущественных князей того периода. Союзникам скоро удалось перенести войну на территорию Переяславского княжества, разорить Верхнее Поволжье и угрожать Твери (захват этого города привёл бы к блокаде Торжка и полностью отрезал Ярослава от родственников и союзников - владимиро-суздальских князей). После первых побед войска Мстиславичей разделились: Владимир Псковский взял город Кснятин и двинулся на соединение с союзником, выступившим против братьев Константином Всеволодовичем Ростовским; Мстислав и новгородцы двинулись вниз по Волге к Шоше и Дубне.
Кульминационным моментом этой усобицы стала битва на Липице 21 апреля 1216 года. Историки признали её самой кровопролитной в истории домонгольских междоусобиц. На поле боя сошлись с одной стороны новгородцы, псковичи, ростовцы, смоляне, с другой - владимирцы, суздальцы, переяславцы, муромцы и бродники.
Надеясь на многочисленность своего войска (собрано в него было почти всё боеспособное население Владимиро-Суздальского княжества, «до последнего смерда») и на удачную позицию (суздальцы стояли на горе, за «заплотом» - укреплением из земли и плетней), Юрий и Ярослав категорически отказались от мирных предложений противников. Однако разношёрстное воинство Всеволодовичей не выдержало лобовой атаки спешившихся новгородцев и смолян, удар же княжеских дружин и конной рати Владимира Псковского довершил разгром суздальского князя и его союзников. Потери были значительны - с обеих сторон погибло несколько тысяч человек (среди погибших на Липице знатных людей упомянут и Дмитр-псковитин).
...Победители вернулись в свою землю и убедились, что немцы сполна успели воспользоваться отсутствием их войск.
